И сердцем...всегда сердцем!

Летний дневник. Встреча с Актрисой (2006г.)

Началось всё с моей постоянной потребности кого-то любить, кем-то восхищаться. Началось всё с добрых фильмов Эльдара Рязанова. Благодаря им в мою жизнь вошла актриса Людмила Марковна Гурченко.
Не найдешь, наверное, таких людей, кому бы не нравились роли, ею сыгранные. Кто-то любит Леночку Крылову за жизнерадостность и очарование молодости; кто-то официантку Веру за то, что «настоящая»; кто-то Тамару Васильевну из «Пяти вечеров» за хрупкость души; кто-то Раису Захаровну всего за несколько реплик: «Людк! А Людк?! Тьфу, де–рев–ня!» Более семидесяти ролей…

А есть ещё эстрадный образ Гурченко. Я в него, в этот образ, влюбилась сразу: влюбилась в песни, в их особенное исполнение; влюбилась в голос, жесты, походку актрисы, ее наряды необыкновенной красоты и стиля. Воспринимая эксцентричный образ, я чувствовала, что за ним скрывается ещё что-то очень важное. А потом прочла книги Людмилы Марковны: «Аплодисменты» и «Люся, стоп!». Они раскрыли человека, его судьбу. И я написала стихи, посвящённые Гурченко, ещё одной хорошей актрисе и Эльдару Рязанову.
Мне хотелось, чтобы эти талантливые люди прочли мои стихи, а с Людмилой Марковной я мечтала встретиться. И вот убедилась: если сильно желать чего-то, то желаемое сбудется.

О том, что 19 и 20 июля в Москве в театре имени Маяковского состоится спектакль «Случайное счастье милиционера Пешкина» я знала ещё с весны. Организатор спектакля – театрально-музыкальный центр «Дуэт», в главных ролях – Л. Гурченко и С. Шакуров. Решили с дедушкой на неделю съездить в Москву, побывать на спектакле, попытаться подарить недавно опубликованный сборник моих стихов Людмиле Марковне…
Понедельник 17 июля… Два дня до спектакля... Ой, что будет, БУДЕТ ли?! Идём в ТО «Дуэт» «собирать информацию». Старый Арбат… Дом Актёра… Небольшая комнатка, не помню, на каком этаже (поднимались на лифте)… Огромные афиши с изображением Гурченко на стенах… Объясняем ситуацию молодому парню Павлу – театральному администратору. А он в свою очередь объясняет нам, что книгу или цветы я могу вручить на сцене сразу после спектакля, а вот просьбами об автографе и прочим лучше в этот момент не отвлекать, а подойти позже к служебному входу.

Среда 19 июля! Неужели сегодня?! Неужели встретимся?! Вечная наша с дедушкой привычка – оказываться в необходимом месте намного раньше, чем надо… На этот раз она пришлась ой как кстати. Мы были около театра примерно в 17-20 (час и сорок минут до начала спектакля!). Служебный вход оказался совсем недалеко от основного.
И я решилась на предложение дедушки – встретить Гурченко (как выяснилось позднее, дедушка верно угадал, что именно к этому входу, именно за час до спектакля она и подъедет).
Дедушка отошёл, а я стояла сначала на улочке, а потом зашла под навес у входа, прячась от дождя и, прижимая к себе две книги: свою – «Мелодии души» и «Люся, стоп!» Людмилы Марковны. Из разговора охранников поняла, что в шесть часов «должны подъехать».
Ещё раз подошёл дедушка, объяснил: кто мы, откуда, зачем приехали. Потом снова отошёл, оставив меня с добродушным охранником, с которым мы быстро нашли общий язык. «Ни разу не видел, чтоб сердитой приезжала» - ответил он мне на вопрос, не рассердится ли Гурченко на то, что отвлекаю ее перед спектаклем. Я вглядывалась в окна всех проезжающих машин, я вспоминала отрывки биографии любимой актрисы, представляла ту, которой навстречу шагну через несколько минут. Я ещё не знала, кто выйдет из машины – вряд ли Леночка Крылова… тогда кто? Какая роль? Какой образ? Образ ли?! Как она воспримет меня? Станет ли разговаривать под дождём? Сквозь свои «почему?», «какая?», «как?» я услышала голос охранника: «Кто-то из артистов сейчас подъедет, видишь, идёт их представитель! Узнаю, кто». «Она!» - сообщил мне через пару мгновений. А я, видимо, волнуясь, даже не заметила, как подъехала машина, которую ждала с таким нетерпением! Откуда-то появился уже знакомый Павел. Он махнул мне рукой, и я пошла словно бы не своими ногами по сырому тротуару. Передняя дверь машины распахнулась, Павел протянул руку, и, оперевшись на эту руку, из машины вышла Людмила Марковна Гурченко. А где же необыкновенный наряд, шляпка, перья, каблуки?! Вместо всего этого – брючки, курточка. На голове – красивый розовый платочек, как-то интересно завязанный, с длинными концами, перекинутыми на грудь. На глазах – полутёмные очки, но глаза сквозь них видно. В эти глаза я и смотрела несколько секунд, прежде чем заговорить.
А потом, немножко быстро, продолжая глядеть в те же глаза, не замечая больше ничьих других глаз рядом, наконец-то поверив в происходящее, я заговорила: «Другой город… Приехала ради Вас и спектакля… Закончила школу… Сборник… Посвящение… Всё читала… Всё смотрела… Очень люблю…» На мою восторженную речь раздавалось только: «О?! Да?! Спасибо! Спасибо. Приходите на спектакль». А я-то так привыкла к «другой» Гурченко: Гурченко-взрыву, Гурченко-вулкану (яркий эстрадный образ… эксцентрика…). Она же: спокойная, сдержанная, будто бы даже немного усталая и какая-то безразличная. Я вдруг подумала: «Как же она будет играть сегодня?!». Только потом, приобретя вновь способность трезво мыслить, я поняла: будет, именно потому, что сначала «такая». Спрятанные эмоции щедро подарятся мне и остальным зрителям позже, пока же они копятся и прячутся за кажущимся равнодушием, чтобы не быть растраченными до наступления главного события – спектакля. Но, несмотря на это, не боясь потерять настрой на спектакль, на роль, Гурченко остановилась на улице, под дождиком, внимательно выслушала девочку, которую впервые в жизни увидела. А то, что актриса была немногословна… это же я благодаря книгам прожила её жизнь, а не она мою! Она пока моих стихов не читала. Чуть-чуть наклонясь, голосом на полтона ниже прежнего спрашиваю: «Можно я Вас поцелую?» И, не дожидаясь последовавших «да» и легкого кивка, целую. Целую за любимые фильмы, за любимые песни. Целую и, получив обещание автографа после спектакля, отхожу…

Несколько минут до начала. Усаживаемся. Наблюдаем за разворачивающимися в семье милиционера Пешкина страстями. Четыре актера, минимум декораций, но, сколько самоотдачи, энергии, юмора, таланта! Почти два часа зал захлёбывался от восторга, диалоги актеров прерывались то взрывами смеха, то аплодисментами. Замечательная игра замечательных людей! А самым замечательным был финал. Преобразившаяся из забавной жены милиционера, работницы молочной кухни, в прекрасную даму, в роскошном белом платье и шляпке (снова «молодую, весёлую, с тонкой талией»!» – к какой привыкла я!), Гурченко с Сергеем Шакуровым, тоже принарядившимся, исполнили такой танец, задали такого жару. Зрители не отпускали их со сцены: хлопали, кричали «браво», дарили цветы…

Наверное, любому человеку, а актёру в особенности, необходимо знать, что его ждут. Ждёт не муж, друг, сестра, не тот, кто ждать обязан, а просто человек, зритель. Актер этого человека не знает, но столько раз дарил ему по «пять минут» «хорошего настроения»! Наверно, во многом именно потому, что кто-то ждал, Гурченко смогла вернуться на экран после долгих лет, проведенных без любимого дела (с 60-х по 70-е годы актрису по разным причинам практически не снимали). Она сейчас, в семьдесят (даже как-то странно называть цифру), выходит на сцену и поёт, танцует ещё зажигательнее, чем 50 лет тому назад в «Карнавальной ночи», потому что кто-то ждёт. А если ждёт, то плевать на прессу, на новые «сенсации» и сплетни, на бывших мужей, на ноющую боль в ноге – отголосок прошлых травм. К чёрту всё это! Кто-то ждёт! Значит, сшить ещё одно белое-белое платье! Ещё песня! Ещё книга! Ещё фотосессия! Ещё роль! Ещё боль – нет, боли как раз хватит, не надо боли! Послать далеко-далеко сплетников, завистников, предателей… и собрать лучших друзей – талантливых и просто хороших людей, и устроить весёлый «капустник»! Кто-то же ждёт!

В тот московский, июльский, довольно прохладный для лета вечер ждала я. После спектакля, опять же следуя дедушкиному совету, зашла в дверь служебного входа, в маленькую комнату-коридорчик. За мной тут же прошли двое мальчишек, но охранник попросил их ждать со всеми на улице: «Сюда никто не заходит!», подмигнул мне и сказал: «У меня тут камера специальная стоит. Скажу, когда пойдёт». Полетели секунды, минуты…
Промелькнул представитель, несущий цветы в машину… «Идёт!». Вновь распахнулись двери, вновь вышли брючки, курточка, платочек. Раздалось полувопросительное: «Даша?». Странно было услышать собственное имя из уст человека, который ещё на прошлой неделе пел с экрана телевизора «Bessame mucho» дуэтом с Николаем Басковым. Гурченко взяла свою книгу, специально мной привезённую, и крупным почерком (именно таким, каким я представляла) написала: «Милая Даша! Желаю Вам успеха! Уважением. Людмила Гурченко.2006». В момент, когда она писала это, как из под земли возник дедушка с фотоаппаратом и фразой: «Можно Вас с внучкой сфотографировать?!» «Да, конечно». Вспышка. Этот момент теперь живёт на фото. «Забрали» у меня Гурченко те самые парни, которых попросил выйти охранник, и которых теперь никто не прогонял.

А потом парни оказались в стороне, а мы с Людмилой Марковной пошли к выходу. Вот тут-то мне и стало грустно: То ли от того, что лицо легендарной Лены Крыловой было совсем рядом, со временем оно стало еще более красивым, более совершенным, но всё же другим, не Леночкиным. То ли от того, что «молодые бабушки и экстравагантные тётеньки», обещанные актрисой, ещё побудут на экране, но не повторить «Вокзала для двоих», тех «Пяти вечеров», тех «Двадцати дней без войны» и ещё каких-то дней в ожидании механика Гаврилова.
Такие фильмы для Гурченко в прошлом. Хотя, кто знает?! Появились же «клячи», когда их уже не ждали, встрепенули народ. Ну, и, конечно, грустно в первую очередь от предстоящего прощания, от осознания неповторимости момента. Изначально знаешь, что всё закончится, но в итоге всё равно грустно. Такова человеческая душа. Таково моё сердце. Это были в тот вечер единственные минуты, когда я абсолютно точно ощущала, что рядом со мной, в самом деле, Людмила Марковна Гурченко – настоящая. Я нашла её в ее книгах и приехала к ней, а через пять минут мы должны будем попрощаться. Я обняла крепко-крепко Людмилу Марковну, и чуть не плача, прошептала что-то наподобие: «Скоро уеду, и всё закончится». «Ну, ты что?! Ты что?!» – мгновенно отреагировала актриса. И я поняла: нельзя плакать перед этой сильной, красивой женщиной. «Вы мне как-нибудь с экрана подмигните!». «Обязательно! – ответила она, - и сердцем, всегда сердцем…» - добавила, показывая на сердце, выходя на вечернюю улицу к другим людям, которые тоже ждали. Потом ещё раз обернулась ко мне, сказала: «Красивая, молодая, талантливая – всё получится».

Видимо кто-то свыше захотел подарить мне ещё немножечко чуда. Когда мы узнавали у администратора Павла насчёт дисков с песнями Гурченко, он предложил мне следующим вечером опять придти на тот же спектакль и пообещал: «Я проведу». Сначала дедушка сомневался (далеко добираться до театра от Красногорска, где мы жили), но утром 20 числа сказал: «Пойдёшь!». Как я благодарна ему за такое решение!
Снова театр Маяковского. Иду одна. Точнее, идём я, приглашение и роза. Захожу в свою ложу. Четыре места: одно моё, одно свободно (кладу сумку), другие два занимают девочка с мамой, приехавшие из Братиславы в Москву на курсы русского языка. Мило болтаем с ними. Актеры снова дарят людям чудо своего творчества, снова взрывается аплодисментами зал. Снова я поднимаюсь на сцену, и Гурченко, повторяющая: «Спасибо. Спасибо» в ответ на чьи-то цветы, слова, пожелания, вдруг видит меня и удивлённо восклицает: «О-о…» Поняв, что она меня узнала, протягиваю ей цветок, целую. И, подождав, пока поцелует кто-то ещё, и кто-то ещё протянет цветы, говорю: «Завтра я уезжаю, но никогда ничего не забуду. Спасибо Вам за всё! Берегите себя».

В тот вечер мне хотелось петь, кружится, жить, любить всё и всех. Когда тронулся поезд, я понимала, что расстаюсь с чем-то важным, только что пережитым. Я искренне сказала на сцене: «Никогда ничего не забуду». Вот, наверное, и всё… Аплодисменты!